Три момента взрыва (сборник) - Страница 46

Твои почитатели идут. Я знаю. Пойдем со мной наверх.

Они идут, чтобы купить твою свободу, ты, маленький тяжелый божок. Твой город станет колонией, а твой народ получит тебя обратно.

Входи. На полу просто дерево. Серебро давно собрали и унесли, все, до последнего кусочка, чтобы наделать из него новых богов для города. А дерево я не убираю специально, для памяти. Чтобы было что загонять себе под ногти.

Ты не знаешь моего имени, а я не знаю твоего. Но это неважно. Слушай лучше, что говорит тебе то сердитое облако, что бормочут звери на гребне холма.

Не могу вспомнить: то ли это человек разрушил жалкого божка, то ли бог освободил того, кто в него верил, забрав его плоть и кровь?

М-да.

Давай, я поставлю тебя вот тут, и ты поговоришь с солнцем, которое уже скоро выйдет, ты будешь вопрошать его своим неподвижным золотым ртом, а оно отвечать тебе своим жаром. Сейчас я тебя опущу – ну и дрожат же у меня руки! – но не в альков, рядом с обломками старого бога, а вот сюда, на карниз, на самый край, подальше, пусть тебя там ласкает ветер. Что, не больно от его ласк? Нет. А остальное ты вытерпишь.

Снова они назовут меня безумцем. Вон они, идут, те, кто в тебя верит. Да, и вот еще что: не бойся, ты готов, и никто уже не сделает ничего ни за тебя, ни для тебя, ты сам все сделаешь, ведь ты бог, и пути твои неисповедимы. Сейчас я отодвину тебя еще на волос дальше, чтобы птицы приготовились тебя принять.

И не сочти, пожалуйста, за грубость, если сейчас я оставлю на твоем затылке след от смачного поцелуя и сразу повернусь к тебе спиной. Это твое причастие. А я буду скакать и прыгать – э-эх, старые мои ноги! Пол вибрирует, он дрожит все сильнее и сильнее – это приближаются солдаты и твои верующие. Не грусти, ты же все равно ничего не видишь – ты стоишь к нам спиной.

От моего танца сотрясается башня. Ты дрожишь на своем пороге.

Они зовут тебя! Как им грустно видеть твое падение!

Зато тебе больше не грустно. Спасибо тебе, добрый бог.

Итак. Перья твои, точно горы, или кинжалы, расчехленное золото? Лети.

Пойна кулли

Джоанна привезла Мел в Дрезден, во Фрауенкирхе. Поездка была рассчитана так, чтобы совпасть с ежемесячной англиканской вечерей.

– Что, одних бомб не хватило? – прошипела Мел. – Теперь еще и англиканство в ход пошло?

Люди вокруг стали оглядываться.

– О господи, – прошептала Джоанна, смеясь и одновременно качая головой. – Заткнись ты.

Оставив Дрезден, они больше часа ехали по оживленному шоссе через города-спутники, которые все редели и мельчали. Наконец они кончились, и началась открытая, холмистая местность. В небе висели низкие облака. Мел и Джоанна включили в машине музыку, которую всегда слушали в горах, хотя здесь их окружали только холмы.

– А теперь сворачиваем в лес, – сказала Джоанна и сложила пальцы в знак, предохраняющий от ведьм.

И они поехали мимо Тарандта, через очень красивый лес на юг, к Фрайбургу. Вдоль дороги везде стояли деревья. В подлеске блестели ручейки. Иногда лес расступался, в прогалинах мелькали сельскохозяйственные постройки, и медлительные животные поднимали головы, чтобы взглянуть на Мел и Джоанну.

В одном ярмарочном городке Мел зашла в лавку купить хлеба, сыра, вина и мяса и, воспользовавшись случаем, заговорила с хозяйкой на ломаном немецком. Та никак не отреагировала, даже не улыбнулась. Выйдя из лавки, Мел увидела на той стороне проулка кошку, которая торопливо шла куда-то по вершине каменной изгороди. Какая-то женщина средних лет, в мешковатом платье, кивнула рослой молодой англичанке.

– Шпионишь за местными? – сказала Джоанна.

– Просто отвечаю на приветствие вежливой фрейлейн, только и всего.

– Да нет, это фрау, как пить дать, – возразила Джоанна.

Они поднялись на холм.

– Это и есть то озеро? – спросила Джоанна. По правую сторону дороги деревья карабкались вверх и росли гуще. По левую склон холма уходил вниз, лес редел, и между стволами внизу то и дело поблескивала вода. Путешественницы закричали от радости.

У развязки Джоанна остановила машину, убрала наверх волосы, несколько раз наклонила голову вперед и назад, поглядела на дорогу попеременно то сквозь очки, то поверх них.

– Что? – спросила она у Мел, которая с улыбкой глядела на ее упражнения. – Где-то здесь внизу должна быть деревенька, – продолжила Джоанна. – Смотри внимательно, ищи зеленые ворота. Они – наш ориентир.

– Ну, с таким ориентиром не пропадешь, – ответила Мел. – Зеленые ворота в лесу. Мимо точно не проедем.

Но Джоанна показала ей картинку на телефоне, присланную хозяевами дома, и оказалось, что мимо такого ориентира проехать действительно нельзя. Они увидели их еще издали – старые, покосившиеся, ворота буквально болтались над покрытой грязью развилкой.

– Выходишь ты, – сказала Джоанна. – Удачи твоим туфелькам.

Мел показала Джоанне средний палец. Выбралась из машины, в несколько длинных прыжков перемахнула через грязь и траву, без приключений добралась до ворот, которые сначала открыла, а потом закрыла за проехавшей машиной. Вернулась на свое место и сделала вид, будто гладит по головке воображаемого помощника.

– Впечатляет, – сказала Джоанна, и они покатили по засыпанному гравием ухабистому склону вниз, сначала мимо леса, а потом и мимо сада, когда-то наверняка ухоженного, а теперь перекипающего через изгородь ветвями кустов и деревьев, одичалого, – не под стать дому, который недавно привели в порядок. Позади него, за зарослями ежевики лежало озеро.

В его тихой воде, кое-где покрытой мелкой рябью, колебались отражения деревьев, неба и редких строений. Берег изгибом уходил к востоку. На той стороне озера Мел и Джоанна видели лодки у причала, тропинки и целые небольшие просеки между деревьями, по которым, наверное, спускались к воде люди.