Три момента взрыва (сборник) - Страница 16

Белинда смотрит прямо на меня, у нее открыт рот, глаза вытаращены.

Мои пальцы в отчаянии погружаются в рукав так глубоко, что вы и не поверите, но той тройки и след простыл. Я сам сунул ее куда-то так небрежно, что теперь не знаю, где она, и не могу ни вынуть ее, ни убрать назад другую карту – все видят, что карт у меня на руках две, значит, две их и должно остаться.

Но одна из моих карт – четверка дымоходов, и точно такая же лежит на столе, а ведь четверок дымоходов не может быть две, одна – и то сомнительно.

Мордашка смотрит на меня и говорит:

– В чем дело, паренек? – переводит взгляд на Белинду, с нее – на стол, на карты в моих руках, снова на меня, выражение его лица меняется, и он буквально стонет: – О нет, паренек, только не это, паренек, о нет, только не это, – а в его голосе столько тоски и страха, сколько я никогда не слышал.

– Что это такое? – продолжает трещать капитан. – Что это за карта?

Я хочу сфолдить, но Мордашка хватает меня за запястье.

– Парнишка, я так не хочу видеть то, что, как мне кажется, я сейчас увижу, – говорит он тихо. – Судья, – произносит он громче, – возьмите книгу правил. – Он тянет мою руку вниз. – Найдите «Скрытые масти», – добавляет он.

Все смотрят на мою опускающуюся руку, кроме Белинды. Она смотрит в свои карты.

– Найдите раздел «Мошенничество», – продолжает Мордашка. – Подраздел «Наказания».

Карты Белинды вздрагивают в ее ладони, когда она свободной рукой тоже хватает меня за запястье. Она сильнее старика Мордашки. Мои карты снова поднимаются.

– Я отвечаю, – говорит она.

– Мы на середине игры, – возражает он.

Она командует:

– Судья, смотрите «Выравнивающие обстоятельства».

Даже капитан молчит, пока судья переворачивает страницы.

– Двойка, четверка, шестерка, восьмерка, десятка включая карту цепей, – громко читает она. – Имеет преимущественное право во всем. Такую руку ничто не может побить. Выигрывает… любой предмет в комнате по желанию игрока.

Она поднимает глаза.

– А я выбрала свой приз, так что держите свои лапы от него подальше, – говорит Белинда. Она смотрит на карты у меня в руке. – Не смотреть, не трогать, не переворачивать. Просто положи их на стол лицом вниз и пододвинь ко мне.

Судья смотрит на карты на столе.

– Если у нее восьмерка и двойка, – говорит он, – она выигрывает. Но есть еще штраф победителя…

– У меня двойка червей, – отвечает Белинда. Голос у нее уставший, но она улыбается мне. – И восьмерка цепей.

Все вздрагивают.

– Подожди, – шепчу я. – Какой штраф?

Никто меня не слышит. Белинда опускает свои карты на стол.

– Я выиграла, – говорит она.

– Какой? – продолжаю шептать я.

– Я выиграла, и в качестве приза я выбираю карту, – объявляет Белинда. Смотрит на мои карты, пока ее собственные ложатся на стол. Потом встречает мой взгляд и улыбается. Она всегда видела меня насквозь. Я не сомневаюсь, что и теперь она выберет правильно.

За склонами

Маккалох заварил в стакане чай и вышел с ним в магазин, где обнаружил молодых женщину и мужчину, они разглядывали товар. Колокольчик на двери не звякнул, когда они вошли. Снова заедает.

На обоих были серые штаны из грубой ткани с оттопыренными карманами и рюкзаки через плечо. Маккалох кивнул им, присел на высокий табурет за прилавком. Взял пульт, нацелил его на телевизор и убавил звук.

Девушка улыбнулась:

– Если вы из-за нас, то не надо.

Она была высокой – выше, чем ее спутник, – загорелой и мускулистой, длинные светлые волосы собраны в замысловатый узел. Девушка окинула Маккалоха дружелюбным, но откровенно оценивающим взглядом.

– Откуда вы? – спросил Маккалох.

– Свонси. – В ее громком голосе он уловил легкий акцент. – Вы, судя по выговору, тоже нездешний.

– Теперь уже здешний.

Магазин Маккалоха был когда-то гостиной его дома. Теперь полки с товаром покрывали три стены, а середину занимали прилавки с образцами. Побелка кое-где облупилась. Все это он видел в большом выпуклом зеркале напротив входа, которое досталось ему от прежних хозяев вместе с домом.

Как почти в каждом магазине на острове, летом его витрина пестрела яркими пластиковыми мячами, полотенцами и ведерками. Все это добро он собрал, упаковал и убрал на зиму в кладовую всего неделю назад.

Молодой человек вдумчиво и неспешно перебирал наваленные в корзинах безделушки, игрушки и сувенирное мыло в виде фигурок коллаборантов. Маккалох заметил, что его темные волосы уже начинали редеть на макушке. Девушка перелистывала книги.

– Как вы сюда попали? – спросил Маккалох.

– Приехали на раскопки, – ответила она.

– Кажется, я слышал, – сказал он. – В Бухте Свободы.

Посетители переглянулись.

– Нет, – произнесла женщина. – Мы в другом месте, в Банто.

– Значит, я ошибся. А что там, в Банто?

– Вот и скажите нам сами, – отозвалась она. – Вы же мистер Здешний.

– Очко, – сказал он. – Но там ничего нет. Так, фермы одни. Езды около часа. Вы уже там были?

– Мы только что приехали, – проговорил молодой человек так тихо, что Маккалоху пришлось напрячься, чтобы расслышать. – Точнее, вчера, поздно ночью. Сейчас вот закупимся и сразу туда.

Он положил на прилавок брелок для ключей – изогнутую фигурку, топорно вылитую из пластика.

– Четыре фунта, – сказал Маккалох. Молодой человек приподнял бровь.

– Здесь же ничего не делают, – пояснила девушка. – Все привозное. Дома и то дешевле купишь.

– Да, но это уже будет не то, – сказал парень и отсчитал монеты. – Черт возьми, Соф, мы так скоро разоримся.

– Без чипсов я никуда не поеду. – Она поставила на прилавок корзину, а Маккалох пробил ее покупки и рассовал их по бумажным пакетам.